Душевное эссе.
Бенуа Пэр – обладатель лучшей теннисной бороды и вообще один из самых харизматичных игроков мира. Его теннис – фееричный ураган из потрясающих ударов и сломанных ракеток. Никогда не знаешь, будет ли он бороться, будто одержимый, или сольет матч, будто у него есть более важные дела.
Он регулярно спорит с судьями и так же регулярно просит, чтобы ему на корт принесли что-нибудь поесть.
Для нового выпуска журнала Racquet Пэр написал эссе, в котором объяснил, почему никогда не променяет такую жизнь на «Большие шлемы» и звание первой ракетки мира.
«Для меня теннис всегда был игрой. И просто случайно он стал моей работой. Но играю я в первую очередь для того, чтобы получать удовольствие на корте и приносить его зрителям. Моя игра для этого идеально подходит. Я кайфую от безумных ударов и от реакции зрителей.
Конечно, когда лажаешь, выглядишь полным придурком. Но когда получается, все потрясающе. На тренировках я пробую самые разные удары, и так было с детства. Иногда мне было скучно во время занятий, но как только удавалось выполнить редкий трюк, на лицо сразу возвращалась улыбка. Я чувствовал, что это мой особый навык.
В детстве моими кумирами были Марсело Риос и особенно Марат Сафин. Характер Марата – это вообще мое. Я хотел быть таким же, как он, так же харизматично держаться на корте и выполнять прекрасные удары. Я пытался подражать его бэкхенду. И вообще я вижу в нем себя: он нервничал и проявлял эмоции, как и я. И в итоге его помнит весь мир – в отличие от некоторых других игроков, которые выигрывали «Большие шлемы» и становились №1.
Сафин оставил свой след, давал нам то, чего никто не давал. Например, Сафинетки! На Australian Open его ложа была забита высокими блондинками. В конце матча он благодарил команду, камера ловила его ложу – а там одни задницы. Это было смешно, безумно и круто.
Три блондинки Сафина с Australian Open-2002
Мне кажется, что с тех пор теннис стал намного более бледным. Из-за соцсетей и микрофонов по всему корту стоит что-нибудь сказать, и это повторяют и раздувают. ATP становится все строже, сразу же выписывает штрафы и дисквалификации. Мне это не очень нравится, хотя, конечно, определенные ограничения нужны. Но иногда мне кажется, что нам не разрешают самовыражаться.
Что до меня, то я решил действовать максимально прозрачно – я показываю все, что делаю. Почему во время отпуска я не должен пить спритцы, как все остальные? Поверьте, не только я тусуюсь. Просто некоторые хотят выглядеть серьезными – но на вечеринках я натыкаюсь именно на них!
В теннисе много лицемерия. Возьмем послематчевые интервью. Игроки сдерживаются и не говорят то, что на самом деле думают. Если считаешь, что соперник играл паршиво, почему нельзя так и сказать? Даже если тебя за это разнесут… Это не будет неуважением, это просто наблюдение о конкретном матче. Это не значит, что мы считаем этого игрокам ужасным. Может быть, на следующей неделе тот же самый соперник тебя обыграет.
В 2017-м в Монте-Карло я играл с Томми Хаасом. Он победил 6:2, 6:3. По ходу матча я сказал, что он играет ужасно. Это разлетелось по соцсетям. Я его очень уважал, восхищался им. Он был невероятно талантливым, выдающимся игроком. Но в тот день он обыграл меня не за счет своего хорошего тенниса. Он меня обыграл, потому что я лажал.
Если спросить Каспера Рууда, что он думал о моей игре после того, как вынес меня 6:1, 6:1 в Мадриде в 2019-м, он не скажет, что я здорово выступил! По сравнению с ним я был ребенком. Но я закончил год 24-м, а он – 54-м. Иногда мне хочется больше честности.
Поэтому я считаю, что такие ребята, как Ник Кириос и Фабио Фоньини, очень полезны теннису. Мне нравится их безумие. Когда Кириос играл с Антуаном Оаном во втором круге US Open-2019, трибуны были забиты. Мы критикуем его настрой и говорим, что он всех оскорбляет, не хочет играть – но в итоге все приходят на его матчи. Люди знают, что там что-нибудь да случится. Его матчи – всегда шоу.
На «Уимблдоне»-2019 я пришел в раздевалку после того, как Кириос проиграл Надалю во втором круге. Он только вышел с корта, но уже заказал три пива и сразу их вылакал. А потом пошел на пресс-конференцию. Не проблема! Ник – хороший парень, искренний, не особо переживает и много зарабатывает. Австралийские медиа его топчут, но он не меняется. Ему наплевать.
Кириос с пивом – не только уимблдонское явление
А я другой, меня такие вещи могут задеть. Иногда мне кажется, что медиа заходят слишком далеко, пишут статью только потому, что я сломал ракетку или порвал футболку. Кого это волнует? Многие игроки плохо ведут себя на корте, и об этом ничего не говорят. Так поддерживается моя плохая репутация.
К тому же у меня какое-то время были сложные отношения с французскими болельщиками. Меня ненавидели за мое поведение. Все были против меня. Мне было трудно это осмыслить, это меня печалило. «Мастерс» в Париже в 2013-м был особенно тяжелым. После поражения от Пьера-Уга Эрбера я ушел с корт под свист. И то же самое случилось годом ранее против Нисикори.
По-моему, ситуация начала меняться, когда я впервые сыграл в Кубке Дэвиса – в Лилле против Испании в 2018-м. А на следующий год провел лучший «Ролан Гаррос» в жизни. Сейчас мне искренне страшно, что я больше не испытаю таких эмоций. Сначала я обыграл Пьера-Уга в пяти сетах во втором круге. На матчболе я испытал что-то очень мощное, неведанное, мистическое. Потом в 1/8 против Нисикори трибуны сходили с ума. Это было похоже на футбольный матч.
Через несколько месяцев в Берси, где мне всегда было тяжело, я проиграл Гаэлю Монфису, но ушел под аплодисменты. Ситуация изменилась.
Не все в это поверят, но сейчас я намного спокойнее, чем был когда-то. В детстве я косячил намного больше. Был еще большим отморозком, чем сейчас! Родителям иногда приходилось уводить меня с корта по ходу матча – так отвратительно я себя вел.
Однажды я сломал все ракетки, и сопернику пришлось одолжить мне свою. Доходило до крайностей. Я терял контроль над собой безо всяких причин. Помню, я не хотел играть турнир в Грасе, но мой тогдашний тренер Лорен Раймон пытался меня заставить – так что я сломал все ракетки, чтобы этого избежать. Я крошил ракетки, получал дисквалификации, всех оскорблял – наделал много глупостей. И в итоге меня выгнали из Национального тренировочного центра.
Тогда у меня были проблемы не только с поведением, но и с результатами. Однако меня защищал Патрис Домингес, который тогда был техническим директором. Я даже не знаю, как его благодарить за помощь. Он верил в меня и мой потенциал. Его не отталкивало мое поведение.
Но в 2009-м его уволили, и сменивший его Патрис Хагелауэр вызвал меня к себе в кабинет и сказал: «Я тебя не знаю, никогда не видел тебя в игре, но с тобой покончено. Собирай вещи». Вот так просто. Я уехал домой в Авиньон. У меня не было тренера, инфраструктуры, денег. Это был единственный раз, когда я несколько месяцев вообще не играл в теннис. Я вернулся в футбол, но скучал по желтому мячику. Тогда я начал работать с Лионелем Зимблером и в 2016-м стал 18-й ракеткой мира.
Меня называли талантливым, но придурком. Очень часто мне говорят, что у меня есть все для попадания в топ-10 – не хватает только нескольких вещей: серьезного отношения к тренировкам, физической подготовки… Я не способен на эти жертвы. Может быть, уровень тенниса у меня достаточно высокий, но у ребят в топ-10 еще есть физика и психология. У них есть все, а у меня – нет.
Победа на «Большом шлеме» никогда меня не мотивировала. Я лучше буду стоять в топ-30 и наслаждаться жизнью. Играть в гольф и пить спритцы, когда захочется, а не жертвовать всем ради первой строчки рейтинга.
Все говорят, что я смогу расслабиться после завершения карьеры, а сейчас нужно всего себя отдать теннису. Но те, кого настроили на такое мышление, вообще никогда не отдыхают. Большинство таких ребят остаются в туре, потому что это их жизнь: теннис, теннис, теннис. После карьеры в жизни возникает пустота. Но когда я закончу карьеру, у меня останутся спритцы, вечеринки и гольф. У меня чудесная жизнь, о которой многие мечтают. Я зарабатываю, наслаждаюсь жизнью, путешествую. Я счастливчик! Мне невероятно повезло.
Я бы не стал ничем жертвовать, чтобы стать первым в мире. В 2019-м я поехал на Миконос, на Ибицу, развлекался и наслаждался лучшими моментами в жизни вместе с друзьями. В 40 лет у меня так не получится.
Я не завидую Надалю, Федереру или Джоковичу. Я очень их уважаю и считаю, что их преданность делу – это потрясающе. Но, черт возьми, когда я вижу, как Рафа выигрывает «Ролан Гаррос», а через два дня уже тренируется на траве в Лондоне… Это другой мир! Если бы я выиграл «Ролан Гаррос», я бы, наверное, не поехал играть Queen’s Club или даже «Уимблдон». Я бы, наверное, вообще завершил сезон!
Они чемпионы. Без них теннис бы не достиг того уровня, на котором он сейчас. Они вызывают у меня невероятное восхищение, но я никогда не стану таким. Однако это не мешает мне считать себя чемпионом. Я был 18-м в мире, 10 лет стоял в топ-100, у меня три титула ATP. Это прекрасная карьера.
К тому же моя бывшая часто мне говорила: «Ты чемпион. Ты играешь на крупнейших турнирах в мире против лучших игроков». Вот только парадокс: с теннисом у меня тогда были проблемы. Вообще это прозвучит глупо, но я лучше играю, когда я одинок. Когда я люблю, я так много отдаю, что не сосредотачиваюсь на карьере. Все просто: как только я проигрывал, сразу садился в самолет, чтобы с ней увидеться. А надо было готовиться к следующему турниру.
Однажды я проиграл в первом круге в Сан-Паулу. А потом мы с ней поехали в Рио на четыре дня. Я не тренировался и пил коктейли. И вы помните, что в 2016-м в Рио проходила Олимпиада. Меня тогда выгнали из сборной, чего бы не произошло, будь я один. И я бы точно веселее провел время в олимпийской деревне! Но в тот момент меня ничего не волновало – я был невероятно счастлив.
Три года назад мне было очень больно. Расставание меня разбило. Я еще ее любил, очень по ней скучал. Поэтому в 2018-м мой лучший друг Жан-Шарль провел со мной год в туре. Я не мог быть один. В некоторых матчах я не выкладывался, потому что скучал по бывшей и думал о ней во время игры. А друг ставил меня на нужный путь, мне нужно было с ним разговаривать, делиться грузом на сердце. Без него я бы уезжал с некоторых турниров, даже не выступив.
Я не мог находиться на корте, мысли были о другом. Я хотел снова с ней попробовать, но это было невозможно. Так что я купил себе блокнот. Почти все мои татуировки – это рисунки из того блокнота. Я читал книги о таких ситуациях, в которую попал. И слушал грустную музыку. У меня был мощный плейлист! От него становилось еще печальнее, но так всегда бывает.
Если честно, я до сих пор по ней скучаю. Раньше я никогда не любил. Три года спустя меня по-прежнему обуревают эмоции, когда я о ней говорю. Но когда в теннисе получается, рядом друзья, мыслей о ней меньше. И в итоге ты забываешь, хотя это и непросто.
Сейчас у меня все хорошо, я одинок, и это полезно для моего тенниса. Но я все равно хочу построить с кем-нибудь жизнь, завести семью. Потому что для меня семья важнее всего. В 2019-м на «Уимблдоне» я арендовал дом, в котором жил с родителями, братом, его женой, моим племянником и тренером. Это было прекрасно. Просто подумайте: я играл в теннис с трехлетним племянником на «Уимблдоне»! Я этим горжусь.
В детстве мы смотрели «Уимблдон» по телевизору. У меня была кассета 1991 года, и я смотрел каждый год. Мы и представить не могли, что однажды я выступлю на этом турнире. И никто точно не думал, что я сыграю с Энди Марреем на Центральном корте. Так что давайте максимально этим насладимся.
Поэтому я не стану ничем жертвовать, чтобы подняться выше. Это моя жизнь, и я хочу, чтобы она такой и осталась. Полной взлетов и падений, побед и поражений, смеха и слез, истерик и всплесков радости».
Пэр – волшебник: по 2 раза за розыгрыш бьет между ног и крутит так, что получаются шедевры
Однажды Пэр и Тсонга бросили теннис и заиграли в футбол – прямо по ходу матча
Теннис – самый одинокий вид спорта, на игроков безумное давление. Поэтому в нем много истерик и психов
Подписывайтесь на лучший инстаграм о теннисе
Фото: globallookpress.com/Panoramic/Keystone Press Agency, Matthias Oesterle/ZUMAPRESS.com; REUTERS/Mark Baker; Gettyimages.ru/Quinn Rooney, Chris Hyde; instagram.com/benpaire
Оставить комментарий
Ваш емайл не будет опубликован. Обязательные поля помечены как (обязательное)